Немного самоанализа

Оглядываясь на прошедшие год с небольшим, вижу, что для меня это время стало периодом активного самообразования, осмысления и переоценки.

Примерно 15 лет назад я удалился от государства на максимально возможное расстояние. Я и до этого не очень-то зависел от системы; два года армейской службы прошли в Африке, потом был год в НИИ и непродолжительное учительство в школах с минимальной нагрузкой (нужна была прописка в Харькове). Все, что было потом – частные компании, подработки, черный нал и, кроме суровых 90-х, достаточные в целом заработки, позволявшие не оглядываться на государство. С появлением возможности фрилансить через интернет независимость только выросла. Игра шла по следующим правилам: государство, как могло, мешало, не сильно, впрочем, усердствуя в поимке меня; я, как мог, уклонялся. В какой-то момент, умаявшись, государство сказало: ладно, давай так: ты как бы становишься частью системы и платишь небольшие копейки в виде единого налога – с паршивой (или уклончивой) овцы и клок шерсти сгодится – а мы тебя трогать не будем. Мне такое предложение понравилось, и целых 6 лет я был статистической единицей в державных отчетах как СПД-ФЛ.

Разумеется, среда вставляла по полной. Среда – это ямы на дорогах и менты на них же, морды в телевизоре, и физиономии в очередях, пропадающие горячая вода из крана и неубранные под замок инструменты на даче, не желающий возвращать вклад банк и упорно не регистрирующий право собственности чиновник… Вопрос о смене среды возникал регулярно, но понятны были не только плюсы, но и минусы этого шага; да и обстоятельства сложнопреодолимой силы никуда не делись.

Как бы там ни было, я умудрялся относительно комфортно чувствовать себя даже в относительно неблагоприятной обстановке.

Первый звонок для меня прозвенел в декабре. Утром я начал лекцию перед студентами чешского университета со слов, для меня совершенно нехарактерных: я сказал, что мне стыдно за руководство государства, гражданином которой я являюсь.

Время шло, и все сложнее становилось оставаться в стороне и сохранять равновесие. Можно было, конечно, законсервироваться в собственном замкнутом мире, но тогда возникала другая опасность: оказаться неготовым к развитию событий.

Качественный перелом произошел в феврале. Я почувствовал, что мне необходимо, как минимум, попытаться понять происходящее, понять его логику. Зачем? Одной из причин был страх. Мы ведь всегда боимся неизвестного, верно? Особенно когда призрак неизвестности вооружен автоматами и «Градами». Вторая причина – внутренняя потребность в понимании сути вещей и процессов. И еще очень хотелось найти для себя ответ на вопрос: а что дальше?

Я перечитал (с соответствующей фильтровкой) массу всего и всякого, каждый раз стараясь понять. Часто возникали проблемы с нехваткой знаний или понимания, и тогда я лез в специфические области – психологию (индивидуальную и масс), экономику, политику, идеологию… Мой тип мышления для формирования картины мира не требует полной детализации, мне достаточно понимания принципов и механизмов взаимодействия, описывающих поведение той или иной вовлеченной стороны.

Все это позволило мне снова выйти на достаточный уровень спокойствия. Оно, спокойствие, никак не связано с оптимизмом считающих, что все буде добре, или пессимизмом фаталистов, знающих, что мы все равно все умрем. Скорее, это спокойствие человека, оказавшегося в сложном и бурном процессе, но понимающего (или считающего, что он понимает) суть этого процесса. Собственно, для моих целей этого достаточно, а прав я или нет в своем истолковании – не так и важно.

Несколько выводов, которые я для себя сделал.

Первый и главный: возможно все. Как бы ни пытались опыт и здравый смысл убедить нас в обратном. Возможно все, и ничего невозможного нет. Пессимисты пусть истолковывают это в негативном ключе, а оптимисты сочтут тезис жизнеутверждающим; и то, и другое в раной степени справедливо.

Далее: слова не означают ничего. И не обязательно потому, что произносящий эти слова лжет. Действия важнее, чем слова. Но и действия нередко обманчивы, потому что иногда за «хорошими» действиями скрываются «плохие» намерения. Врет ли человек, ухаживающий за смертельно больным родственником, когда говорит ему, что тот выживет, и все будет замечательно? «Хорошо» ли поступает этот человек, если вдруг выясняется, что делает он это исключительно ради квартиры, которая ему достанется после смерти больного? Насколько «плохи» намерения ухаживающего, если у него пятеро детей, и живут они в 50 лет не ремонтировавшемся общежитии, из которого их выселяют?

Идем дальше. Государство – враг человека по определению. И лучший друг бездельника. Банальность, но я ее для себя открыл сравнительно недавно.

Чем прочнее убеждения, тем выше вероятность постепенного и усиливающегося отрыва от объективной реальности. (Прошу не путать убеждения с принципами и прочей моралью!)

Скрытые в обыденной жизни ценности и приоритеты лучше всего проявляются в экстремальной обстановке или при появлении возможностей. Опять же без знаков «+» и «-»: кто в волонтеры подался, кто в мародеры…

Если вспомню еще, дополню.